– Я понимаю, – сказал Мак. – Но я предлагаювам нечто такое, от чего вы просто не сможете отказаться.

– Нечто такое, от чего я не смогу отказаться?Посмотрим.

И Мак вытащил из кармана небольшой предмет, завернутый вкрасный шелковый платок. Получив от Мефистофеля этот платок, он даже неполюбопытствовал взглянуть на подарок, приготовленный демоном для надменногодоктора Д.

История молчит о том, что это было и как оно подействовалона упрямого доктора. Достоверно известно лишь одно: примерно через четвертьчаса Мак и Маргарита вышли из дома доктора Д и направились в Саутворк.Волшебное зеркало Мак держал под мышкой.

Тем временем народу на театральной площади все прибывало. Хотяв зале могло разместиться немногим более трех сотен зрителей, вокруг театрасобралась толпа в несколько тысяч человек. Многие пришли сюда издалека.

Любители театра окружили здание со всех сторон. Почти всебыли одеты в теплые плащи – день выдался хмурый и прохладный. В толпе мелькалироскошные плащи знатных вельмож и придворных, окруженных слугами, –маркиза Солсбери, лорда Дюнкерка, герцога Корнуэльского, королевского палача илорда Фэйвершэма. Одни явились на премьеру со своими женами, другие – с любовницами,бойкими красотками, чьи пышные прически и платья украшали поддельныебриллианты; третьи, совсем юные, как лорд Дуврский, которому было всего лишьвосемь лет от роду, пришли со своими родителями или с воспитателями и вернымидядьками, приставленными к отпрыскам знатных семей. Семилетнего виконтаДелвиля, с самого рождения пораженного тяжелой, неизлечимой болезнью, принеслив носилках личные телохранители; рядом с носилками шел его врач.

Знатные господа свысока поглядывали на публику попроще –толстых торговцев сукном с Мичин Роу, тощих аптекарей с Пэл Мэл и Чипсайда,неуклюжих мясников и мелких лавочников с Пикадилли. В толпе были и совсемпростые люди: солдаты из Нидерландов, находящиеся в отпуску, студенты и разныебродяги, сами себе господа: эти, каким-то чудом раздобыв себе билет, старалисьпротолкаться ко входу. В толпе было даже несколько священников – они пришлисюда не ради забавы: прослышав, что новая пьеса сильно задевает религиознуюмораль, святые отцы решили воочию убедиться в этом, чтобы потом обрушить наавтора свой гнев в воскресной проповеди. Вся эта разнородная публика вливаласьв двери театра, за которыми могучий, бурлящий поток разбивался на мелкиеручейки: люди проходили в фойе, покупали апельсины и сласти удевушек-разносчиц, обходили здание кругом, искали знакомых, устремляя своивзгляды на закрытые ложи, болтали, смеялись, толкались и плевали на пол –словом, занимались тем, чем обычно занимаются зрители в ожидании спектакля.

«Театр Розы» был построен по классическому образцу: овальноездание со множеством закрытых лож по бокам. Высокая сцена сильно выдаваласьвперед, в передние ряды партера. Пламя настенных факелов трепетало от легкогосквозняка и вздрагивало, когда в общем многоголосом шуме раздавалось чье-нибудьгромкое восклицание. То и дело слышалось: «Ну и ну! Гарри!», «О, да это жеСаффон!» или «Гляньте-ка – вон Мелизанда и Каддлс!».

Плата за вход в тот день была довольно высока – три споловиной пенса; слуги, стоявшие у дверей, получали медные монеты с каждого,кто желал пройти внутрь. Бесплатно пропускали лишь тех, кто предъявлялпригласительный билет от самого графа Ноттингемского, покровителя театра. Но насей раз англичане не скупились – настроение у них было праздничное. Люди шлиразвлечься, забыть пережитые горести и избавиться от тревоги за завтрашнийдень. Будущее было слишком неопределенным: если испанцы разобьют флот королевыЕлизаветы[67], никакие деньги не спасут англичан: самый знатныйвельможа окажется не богаче последнего нищего. Поэтому жители Лондона, надевсамые нарядные камзолы и тонкие чулки, пришли на премьеру – потолкаться средизнатных особ, посмеяться и освистать неудачных актеров.

Под громкие звуки труб Эдвард Аллейн вышел на сцену. НектоУилл Шекспир, молодой, но уже начинающий лысеть, несколько лет спустя вспоминалэти минуты: как примолкли болтливые кавалеры, а их дамы перестали громкосмеяться и усиленно замахали веерами. В зале зажегся свет; тут же по краямсцены вспыхнули светильники на высоких треножниках (поскольку прожекторов ещене изобрели, сцена освещалась с помощью магнезии, добавленной в керосин;зажигальщики свечей поджигали эту смесь от искр огнива или с помощью трута). Зрителиуселись поудобнее в своих креслах, приготовившись смотреть и слушать. Маленькийоркестр заиграл вступление. Пронзительно вскрикнули гобои, начиная фаустовскуютему.

Действие происходило в городе Виттенберге, в прошлом веке.Декорации выглядели достаточно натурально – для своего времени, конечно:плотникам, в распоряжении которых были лишь грубые доски, топор и молоток, былокуда как далеко до искусства театральных машинистов XVIII столетия, творившихчудеса при помощи поворотного круга и сложнейших механизмов. Сцену портила лишьпокосившаяся сторожевая башня Дрейкен, где Фаусту должен был явиться ДухЗемли, – казалось, она была готова рухнуть посреди действия.

Занавес поднялся, и тотчас же кашель сотен гортаней ишарканье сотен ног заглушили звуки музыки. В современном театре, где проходымежду рядами покрыты ковровыми дорожками, а ноги зрителей обуты в изящныетуфли, трудно услышать что-либо подобное; но в ту далекую эпоху полы покрываллишь толстый слой апельсиновых корок, ореховой скорлупы и прочего мусора,башмаки были грубыми, а публика не отличалась вежливостью и изысканностьюманер. Это была толпа, жаждущая удовольствий и развлечений и готовая платить заних любую цену.

Как только трубы возвестили о начале представления, Мак иМаргарита начали искать свои места в партере; они пробрались через длинный рядкресел, поминутно извиняясь перед теми, кого им пришлось потревожить. Мак едвадышал – он опасался, как бы чего не случилось с волшебным зеркалом, уложенным вмягкий замшевый футляр. Крепко прижимая к себе драгоценную ношу, он уселся вкресло и вытянул шею, чтобы лучше видеть то, что происходило на сцене.Маргарита сидела как на иголках – она в первый раз попала на спектакль, и всевокруг казалось ей новым и необычным. Возбужденно хихикая, она повернулась ксвоему спутнику и дернула его за рукав:

– Ой, я никогда в жизни не видела настоящих пьес! Начто это похоже?.. Бывало, мы с подружками соберемся вместе и начнемрассказывать всякие истории. Здесь тоже так будет?

– Да, что-то в этом роде, – рассеянно ответилМак. – Только здесь актеры показывают нам то, что происходит. Они нерассказывают истории, а играют.

– А иногда они делают и то, и другое, – раздалсячей-то голос с заднего ряда.